Врачи в Чечне оказались перед этическим выбором после истории с Дагаевым

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Заключение о врачебной ошибке можно делать только по итогам экспертного изучения ситуации комиссией, указали специалисты в области здравоохранения, комментируя сведения о расправе с хирургом Дагаевым в Чечне после смерти пациентки. Инцидент с Дагаевым стал показателем атмосферы в регионе, где врачам теперь рискованно браться за сложные операции, констатировали правозащитники.

Как писал "Кавказский узел", известный в Чечне хирург Салах Дагаев 22 сентября провел операцию, которая закончилась неудачно, его пациентка умерла. Она оказалась родственницей соратника главы республики Рамзана Кадырова. По данным Telegram-канала 1adat, сразу после операции хирург был похищен и избит до смерти, а родных заставили говорить, что врач умер от инфаркта. Похороны Дагаева прошли 24 сентября в селе Гойты. Три дня не прекращался поток тех, кто приехал выразить соболезнование родным и близким покойного, рассказал "Кавказскому узлу" местный житель. По словам руководителя комитета "Гражданское содействие" Светланы Ганнушкиной, информация об обстоятельствах смерти Дагаева "подтвердилась из многих источников".

История с Дагаевым может оставить Чечню без врачей, считают правозащитники

О причинах смерти хирурга Салаха Дагаева при всей поступившей о ней информации можно говорить пока только в предположительном ключе,  указал член Правления Международного общества "Мемориал" Олег Орлов.

"Конечно, вся эта история выглядит настолько дикой, что возможности оказания любой серьезной медицинской помощи в Чечне ставятся под сомнение. Если любой врач своей жизнью будет отвечать за летальный исход болезни своего пациента, то Чечня просто останется без врачей. Потому что любой медицинский работник, в данном случае хирург, никакой серьезной помощи оказывать не будет, и операции не будет делать, потому что, не дай Бог, будет летальный исход, и трудно предугадать в этом случае судьбу самого  врача", - заявил корреспонденту "Кавказского узла" Олег Орлов.    

Руководитель Северо-Кавказского отделения "Комитета против пыток" Дмитрий Пискунов, когда узнал о судьбе хирурга Дагаева, вспомнил времена Древней Греции, когда гонцу, который принес плохую весть, отрубали голову.

"Чечня далеко не Греция, и трудно представить, что за смерть в операционной можно устроить самосуд. В такой обстановке сложно давать рекомендации тем хирургам, которые работают в Чечне", — заявил корреспонденту "Кавказского узла" Дмитрий Пискунов.

Власть имущие в Чечне так уверены в своей безнаказанности, что переходят все рамки дозволенного, отметил президент Ассамблеи народов Кавказа Руслан Кутаев после истории с Дагаевым. "Я слышал об этой дикой истории. Если случившееся с хирургом Дагаевым имело место быть, то можно говорить о полной деградации того, кто это совершил", — заявил он корреспонденту "Кавказского узла".

По словам Кутаева, получается, что те, кто сегодня в Чечне у власти, считают учителей, ученых, преподавателей вузов, врачей представителями той категории общества, которые должны их обслуживать, выполнять их требования. "Если кто-то из них совершил ошибку, то их могут унизить, прилюдно отчитав, независимо от возраста, уволить, наказать вплоть до пыток, до смерти", - указал активист. "Это  настолько вопиюще, настолько страшно, что давать какую-то оценку их поведению,  характеризовать этих личностей невозможно. А люди… люди в Чечне запуганы, окутаны страхом", — подчеркнул Руслан Кутаев.

Врачи не застрахованы от ошибок и тяжело переживают смерти пациентов

В практике большинства хирургов были неудачные операции, часть из которых заканчивались летальным исходом, сообщили опрошенные корреспондентом "Кавказского узла" врачи.

Хусейн Акиев, который в свое время был одним из ведущих хирургов больницы скорой медицинской помощи в Грозном, а сейчас находится на пенсии, рассказал, что чувствует врач в подобных ситуациях. "Плановых операций было мало, в основном нам привозили больных с острым животом, с кровотечениями, получивших травмы в дорожно-транспортных происшествиях, и всех нужно было срочно оперировать. Так что иной раз по 5-6 часов не выходили из операционных. Были тяжелые случаи, особенно после ДТП, все вроде бы сделали, как надо, а пациент умирает. А там родственники ждут исхода операции", — вспоминает доктор. 

По его словам, самое трудное было, это сказать матери, отцу, что ничего не получилось, скончался их сын. Это сейчас, говорит Хусейн, родственники в мусульманских республиках могут тело сразу увезти домой и успеть до обеда похоронить. "А раньше нужно было в морг отправить тело для вскрытия. И мы старались помочь родным, чтобы они увезли тело буквально из операционной", — рассказал Акиев. 

На вопрос, много ли у него было неудачных операций, которые заканчивались летальным исходом, врач ответил, что больше двадцати. И каждый раз это боль и бессилие, что не получилось спасти человека. "Я только знаю одно — все, кто стал хирургом, знал, на что он шел: бороться за жизнь пациента до последнего. Иногда не получалось. Хирурги  — не боги, а такие же люди, как и все, не застрахованы от ошибок", — подчеркнул врач.

Не бывает такого, чтобы у оперирующих врачей не бывало летальных исходов, подтвердила Тамила Буашидзе, которая работала оперирующим акушером-гинекологом  в Батуми. "И у меня случалось такое, что я во время операции теряла женщину. Это трудно передать словами, что врач в это время чувствует, когда у него из-под рук уходит жизнь человека. Часто вспоминаю слова известного хирурга Николая Амосова: "У каждого хирурга есть свое кладбище. У меня оно тоже есть", — говорит женщина.     

Она рассказала, что для нее самые невыносимые моменты были, когда во время тяжелых родов перед ней стоял вопрос: кого спасать – мать или ребенка. "Решала не я. Вопрос, кому остаться жить, решал муж, родители женщины. Но все равно даже во имя спасения одного, я теряла другого", — вспоминает врач. По ее словам, обычно такие случаи разбирались экспертной комиссией больницы. Правоохранительные органы к этим случаям не имели никакого отношения, если только не было жалобы от родственников.

Все случаи смерти пациентов в больницах изучаются в лечебном учреждении

Каждый случай летального исхода — это предмет внутрибольничного разбирательства, указала главный врач Ингушской республиканской клинической больницы Тамара Касиева.

"Но бывает, что такие случаи уже более тщательно, с подключением независимых экспертов приходится разбирать по жалобе родных. В каждой больнице есть экспертный отдел, куда входит замглавврача по лечебной работе, замглавного врача по клинико-экспертной работе. А когда разбирается жалоба родных, то создается комиссия, куда входит весь экспертный отдел и лечащий врач, заведующий отделением. Исходный документ — это история болезни", — рассказала главврач. 

По ее словам, после того как комиссия по изучению летального исхода (КИЛИ) проверила, как шло лечение, историю болезни рецензирует специалист, и окончательную оценку дает эксперт. Составляется протокол, и все эти документы передаются в Росздравнадзор. "Росздравнадзор забирает документацию и передает ее своим экспертам. Есть внештатные и штатные эксперты. У нас зачастую, когда бывают скандальные случаи, документацию отправляют на независимую экспертизу во Владикавказ. Но в любом случае должна быть проведена первичная экспертиза — без заявления даже, а с заявлением — тем паче, должна быть проведена в лечебном учреждении", — говорит Тамара Касиева.   

По ее словам, бывает, что хирург, изучив историю болезни, анализы, данные МРТ и КТ, считает, что делать операцию опасно, что больной может скончаться во время операции. "Это называется риск оперативного вмешательства. Если риск такой присутствует, то на оперативное вмешательство хирург идёт только с разрешения ближайших родственников. Но в некоторых случаях, таких как кровотечение, огнестрельное ранение или же ножевые ранения, которые требуют незамедлительного вмешательства хирургов, конечно, никто родственников ждать не будет, чтобы у них получить разрешение на операцию. Здесь каждая минута дорога, а то можно потерять человека. Это называется экстренное оперативное вмешательство, тогда согласия не требуется", — рассказывает Тамара Касиева.

Она также добавила, что эти правила едины для всех республик и регионов России и прописаны в федеральном законе "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" от 21 ноября 2011 года. По словам Касиевой, медицинская помощь в экстренной форме должна оказывается врачами любому гражданину, который обратился за помощью, безотлагательно и бесплатно, отказ в оказании медицинской помощи не допускается.

Врачебные ошибки не всегда говорят о недобросовестности

Врач сам принимает решение о назначении операции или отказе от нее, а что касается расследования врачебных ошибок, под это понятие подпадают абсолютно различные ситуации, в том числе и подобные той, что случилась с пациенткой Дагаева, указывают эксперты в сфере здравоохранения.

Тактика и стратегия лечения — это прерогатива врача, и, если он полагает это нужным, то может и отменить операцию, сообщил, в частности, корреспонденту "Кавказского узла" сопредседатель межрегионального профессионального союза работников здравоохранения "Действие" Андрей Коновал.

Руководитель профсоюза "Альянс врачей" Анастасия Васильева подчеркнула, что врач сам берет на себя ответственность, и, если он понимает, что больному не показана операция, и без нее будет лучше, он отменяет операцию. "Я как хирург-офтальмолог, когда понимаю, что операция может нанести вред, то объясняю, что нужно сначала сделать то-то и то-то, а уже потом идти на операцию. И ни разу не было, чтобы кто-то из пациентов рвался именно на операцию", — заявила корреспонденту "Кавказского узла" Анастасия Васильева.

Она  подчеркнула, что подобные действия врача не регулируются ни законом, ни подзаконным актом. "Здесь нет закона, есть принцип "Не навреди". Я так понимаю, что родственники этой женщины (умершей во время операции, которую проводил Дагаев, — прим. "Кавказского узла") были в шоке и не поняли, что врач не может заменить Всевышнего", — заключила она.

Как подчеркнул Андрей Коновал, ситуация может сложиться даже так, что врач может сделать все правильно, но ситуация у пациента все равно ухудшится. "Различаются добросовестные и недобросовестные врачебные ошибки. В первом случае речь идет об ошибках, допущенных по объективным причинам, в том числе из-за недостаточного уровня развития медицины, невозможности своевременно получить необходимые данные и так далее. Может быть ситуация, когда вообще не было принято неправильных решений, но больному стало хуже. К недобросовестным ошибкам относятся ситуации, когда была проявлена халатность, или когда врач не обладает компетенцией, которой должен был бы обладать", — заявил Коновал. 

Анастасия Васильева также отметила, что непредвиденная ситуация может возникнуть в любой момент. "Врач — все-таки не Бог, и то, как обернется ситуация во время операции, не всегда известно", — отметила она, подчеркнув, что выяснением того, была ли допущена халатность или нет, занимается врачебная комиссия. "У нас есть ряд статей Уголовного кодекса - 109-я (причинение смерти человеку по неосторожности), 124-я (бездействие в виде неоказания больному соответствующей помощи), 293-я (халатность), но вопросом о том, была ли проявлена халатность или неосторожность, занимается именно врачебная комиссия", — заключила Васильева.

Информация о жестоком убийстве хирурга Салаха Дагаева после смерти прооперированной им пациентки указывает на феодальные порядки и беззаконие в Чечне, указали интернет-пользователи.

Материалы о нарушениях прав человека в Чечне, нападках Кадырова на оппозицию и его борьбе с инакомыслящими в республике "Кавказский узел" размещает на тематической странице "Инакомыслие в Чечне".