Северный Кавказ сквозь столетия. Наима Нефляшева

Эфенди Даут. Эссе.

Не так давно я написала пост «Княгине Болотоковой». По-моему, читателям он понравился и, поскольку я сейчас продолжаю разбираться со своим архивным материалом по истории ислама в Адыгее в 1920-е гг., решила написать еще одно эссе. Что в нем моя фантазия, а что – правда, напишу в конце.

 «Шел 1924 год. После пятничной молитвы, еще пару часов проведя в беседах с аульчанами, эфенди Даут осмотрел свою мечеть, заботливо сложил на полки Кораны, оставшиеся на партах после занятий и, оглянувшись на михраб, не торопясь, пошел домой.  

Дауту было уже за 60, с этой мечетью, скромной и совсем не похожей на большую и красивую каменную мечеть в Шенджие, построенную меценатом Лю Траховым,  была связана жизнь их семьи.  

Когда-то и его отец, сейчас уже покойный Орзамес, тоже служил эфенди в этой мечети. Орзамес многое помнил из того, что сейчас называется Кавказской войной – и голод, и сожженные аулы, и толпы женщин и детей, умирающих у Черного моря в ожидании турецких кораблей. Об этом Орзамес говорил скупо и мало. Он вообще был человеком немногословным. Только читая проповеди односельчанам, Орзамес преображался, и, обычно сдержанный, вдруг становился пламенным оратором. Даут гордился, когда старики вспоминали, что в Кавказскую войну Орзамес в своей знаменитой папахе, перекрученной зеленой чалмой, боевыми криками вдохновляя воинов, несся на своем вороном скакуне с шашкой наголо впереди войска и врезался в колонны вражеских всадников.  

С тех пор много воды утекло. После войны Орзамес, потерявший почти всю семью, вернулся к своему занятию и снова стал эфенди. Черкесии больше не было, надо было начинать жизнь сначала, с нуля. Он и построил после войны эту мечеть в ауле вместе с мужчинами. 

Даут помнил, что в их доме всегда было много людей – старый Орзамес всегда кого-то мирил, то супругов, то соседей, поссорившихся из-за земельной межи, разбирал по шариату или старому черкесскому закону тяжбы между наследниками или добивался, чтобы вдовам была выделена правильная доля…А сколько раз его будили среди ночи, чтобы прочитать поминальную молитву и помочь проводить кого-то из односельчан в последний путь…

 Аул ему доверял и много лет год за годом избирал на сходах своим эфенди. Доверяли ему и кубанские начальники в Екатеринодаре, которые всегда посылали старшину на аульские выборы. Не было ни одного случая, чтобы к слову мудрого Орзамеса не прислушались бы его соплеменники. И не было случая, чтобы Орзамес выбрал путь войны, когда можно было решить дело миром.

Его, Даута, Орзамес отправил по своим стопам, в медресе в Уфу. Даут приехал в Уфу уже подготовленным подростком – знал арабский, умел читать Коран, поэтому учение давалось ему легко. После окончания медресе Даут поехал в Майкоп – еще при царе ввели так называемое «испытание на звание муллы»,  Испытание проходило в Горском словесном суде, который специально для горцев тоже учредили при царе. Даут показал блестящее знание Корана, хадисов, биографии Пророка Мухаммада, показал, что знает основы судопроизводства по шариату.

Арабская вязь так красиво и быстро выходила из-под его пера, что опытный майкопский кадий, председатель комиссии,  был готов включить его на будущий год в состав комиссии, принимающей экзамены у черкесских эфенди в Горском суде.  Однако Даут посчитал, что это нескромно, не хотел прослыть выскочкой, перепрыгивающим через голову более опытных эфенди, и деликатно отказался.

 В родном ауле дел было невпроворот – надо было собирать деньги на строительство новой мечети, ждали ученики в медресе, хутбы к пятничной молитве требовали отдельного времени – в ауле росла молодежь, в пятницу мечети были переполнены,  и все чаще звучали вопросы о Хабзе, древнем черкесском законе, и Исламе. Для него, Даута, этот вопрос вообще не стоял. Всевышний, считал Даут, даровал черкесам Хабзэ, подобно тому как Создатель ниспослал священные писания для всех людей.   "Когда наши души покинут тело и предстанут перед Аллахом, он спросит с упреком: "Я даровал вам адыгагъэ, чтобы вы жили в соответствии с его законами, почему же вы пренебрегли моим даром?», - говорил Даут в одной из своих хутб.

У Даута было много и обычных крестьянских дел. В его семье никогда не ленились и, отложив перо и книги, пахали землю, разводили скот. Семья считалась зажиточной и щедро делилась с соплеменниками. Они помогали соседским детям, оставшимся без отца, да и в любое время супруга Даута доставала из погреба муку, масло, сушенные фрукты просящим.

 В 1912 году в аулах появились несколько черкесов из Турции, потомки тех, что покинули родину в войну. Они организовывали новометодные школы, двери которых были открыты и для девочек, и для мальчиков… На основе новых методик дети очень быстро учились родному языку, грамоте на основе арабицы: то, на что в  старых школах уходило 2-3 года, здесь требовало всего  3 –х месяцев.

 Для одной из таких школ Даут открыл двери своего дома. К нему приходили обычно ребятишки из небогатых и незнатных фамилий, дети дворян отправлялись в Ставропольскую гимназию, в кадетские корпуса в Орел или Киев. Мальчишки в прохудившихся черкесках навырост с льняными сумками через плечо учились с удовольствием, не ленились, были почтительны к учителям и набирались ума быстро. Затаив дыхание, они учили географию, математику, родную историю.

Даут, глядя на них, всегда жалел о том, что рамки сословия и имущественное положение на дадут его способным ученикам стать инженерами или врачами…Однако ситуация с каждым годом менялась и многие, кто начинал вот в таких школах-медресе, со временем вели крепкие хозяйства, строили мельницы,  успешно торговали, некоторые даже сначала уезжали в аулы возле Екатеринодара, а потом обустраивались  и в самой областной столице.  

Если бы эфенди Даут существовал, он увидел бы участников Черкесского вечера в Екатеринодаре такими...

Один раз в январе 1908 года эфенди Даут ездил на спектакль Черкесского благотворительного общества в Екатеринодар, все средства с которого были направлены в помощь аулам, пострадавшим от наводнения. Несколько его бывших учеников, оказавшихся среди зрителей, быстро и  почтительно встали, уступив ему лучшее место в зале.. 

Приход Советов в аулы Даут не ждал…»..  

О том, как сложилась судьба эфенди Даута в 1920-е гг., читайте дальше… 

Фото. 1908 год. 18 января. Черкесский благотворительный вечер в Екатеринодаре. Фотоателье: Екатеринодар. Шавловский Семен Афанасьевич.

Что в этом посте правда: 

1. В сентябре 1898г. состоялось открытие Соборной мечети, построенной черкесским меценатом и промышленником Лю Траховым в ауле Шенджий. Это была первая мечеть на Северном Кавказе, построенная из кирпича. На втором этаже здания разместилось медресе. В торжествах по случаю открытия мечети принимали участие: Наказной атаман Кубанского казачьего войска, видные общественные и государственные деятели Кубани, священнослужители. При мечети было зарегистрировано мусульманское общество. Здание мечети, построенное Лю Траховым, сохранилось и поныне.
2. На выборах эфенди в аулах всегда присутствовал представитель Кубанской администрации.
3. В Горском словесном суде проходили "испытания на звание муллы".
4. Многие черкесские эфенди учились в медресе в Уфе.
5. В 1912 году действительно черкесы Турции открыли на исторической родине новометодные школы.
6. Дети дворян действительно учились в Ставрополе, в гимназии, и в кадетских корпусах.  
7. Слова про Ислам и Хабзэ, которые я приписала Дауту, взяты из книги Б. Бгажнокова «Адыгская этика».
8. Эфенди сражались в войсках в период Кавказской войны.
9. В январе 1908 года спектакль Черкесского благотворительного общества был организован в Екатеринодаре.