Жизнь в Ереване во время войны
Один из читателей меня упрекнул в том, что я пишу аналитические материалы, а не описание ситуации с места, чтобы легче было представить, что именно происходит в тылу. Действительно, я этих описаний не делал, поскольку Ереван не является прифронтовым городом и война его напрямую никак не затронула. Но с другой стороны, Ереван является столицей государства, вовлеченного в войну, пусть и косвенно, но в очень большой степени и поэтому стоит описать то, как это сказывается на повседневной жизни.
Изменение общественных настроений
В прошлом, Ереван демонстрировал скорее космополитический образ мышления, усталость от войны и даже раздражение ее последствиями, что особенно было характерно для Еревана в период с 1996 по 2008 гг. Тогда многие (вероятно, около трети), считали, что карабахцы во многом сами были виноваты в войне, в которую Армения также оказалась втянута, и несет из-за этого тяжелые социально-экономические последствия. Это также было результатом агитации со стороны ряда политических сил и организаций. Космополитический образ мышления вообще больше присущ крупным городам, а с ориентацией на туризм и технологии, вдобавок к тому, учитывая гомогенность и крайне низкую конфликтность общества, эта позиция в Ереване стала нормой.
Но поскольку с 2008 года обострения стали случаться все чаще, а армяно-турецкий процесс урегулирования 2008-2010 гг. потерпел крах, общественные настроения стали меняться. В 2016 году была массовая добровольная мобилизация населения для помощи фронту и участия в боевых действиях, и то же самое повторилось сейчас. Но настроения в Ереване стали такими же решительными, каковыми были раньше в Степанакерте.
Изменения вызваны тем, что Азербайджан и Турция показали, что их целью не является возвращение беженцев в 7 районов, и даже не Нагорный Карабах. Алиев часто говорит о «Западном Азербайджане», Ереване и Сюнике, и понятно, что целью является вся армянская нация. Отвертеться не получится. Экзистенциальный вызов есть; надо его принимать, и по возможности достойно. Это и есть общий настрой.
Повестки, беженцы, похоронки, сбор помощи…
Очень многие события, присущие военной жизни, в Ереване себя уже проявили. Люди собирают деньги в основном в два фонда: всеармянский фонд «Айастан» (на восстановление инфраструктуры) и фонд помощи семьям погибших солдат. Сбор средств происходит и в диаспоре, но на данный момент, насколько я понимаю, больше половины суммы собрано именно в Армении (как, впрочем, и всегда).
Повестки, вызов в военкомат или для поддержки армии, приходят к некоторым военнообязанным, а также тем, кто имеет полезную для помощи фронту специальность. Уклонистов, как и в прошлые годы в целом, крайне мало, хотя, наверное, неверно было бы сказать, что их совсем нет. Также, многие ожидают вызова и хотят его приблизить, но пока что их не вызывают. Характерно, что в первый же день многие собирались в центре и в военкоматах для мобилизации на фронт, партия «Дашнакцутюн» отправила на фронт 2 роты.
Официально признанные потери (пофамильный список) составили уже до 450 человек военнослужащих Армии обороны НКР и ВС Армении. Есть и пока не идентифицированные погибшие, в том числе и те, чьи тела остались за линией фронта. У многих есть родственники, знакомые или друзья, погибшие на фронте: трагедия пришла во многие семьи.
В Ереван и другие регионы Армении прибыли беженцы из Арцаха; многие бойцы отправили своих жен и детей в безопасный тыл, чтобы им было спокойнее воевать. Они распределились по многим регионам: чаще всего к родственникам, если таковые у них были; другие – в гостевые дома, гостиницы и прочие объекты, где можно оставаться. Где-то это добровольно, где-то добровольно-принудительно, где-то – оплачивается государством.
В центре города много пунктов сбора помощи, продовольствия, одежды и других предметов первой необходимости. Эти пункты возникли стихийно: их можно узнать по большому числу коробок, собранных вместе. В первые дни эти сборы были очень активными; сейчас активность упала. Но это не столько от снижения энтузиазма или исчерпания средств: до этого еще далеко, а от того, что официально было объявлено, что необходимости в этом нет. Государство предпочитает собирать финансовые средства, а не продукты, чтобы распределить их эффективнее.
Сбор предметов первой необходимости для фронта и беженцев в Ереване. (Photo: Winslow Martin/Eurasianet)
В первые дни образовались очереди для сдачи крови для помощи раненым по необходимости. К сожалению, эта необходимость возникла и время от времени официальные органы обращаются к населению с призывом продолжить участие в этой акции; нехватки желающих еще не было.
Социальная, экономическая и политическая активность
К концу сентября в Армении происходила активизация политической жизни. Власть и оппозиция набирали силы для новых столкновений, был арестован лидер партии «Процветающая Армения» Гагик Царукян, а на ~7 октября была назначена большая акция протеста. Эта тема вообще перестала быть актуальной, напротив: сам Царукян из тюрьмы объявил о поддержке всех действий государства. На низких оборотах борьба продолжается: отдельные провластные и оппозиционные активисты и пропагандисты продолжают очернять друг друга в социальных сетях и комментариях к фейсбуку и др. Но в то же время, большинство и в политическом классе, и в населении, не поддаются этим настроениям.
В самом начале войны, 14 оппозиционных партий Армении подписали совместное заявление о том, что поддерживают государство и временно прекращают критику власти и оппозиционную деятельность. Сейчас, правда, в условиях ужесточившегося военного положения, они уже не имеют формального права на это.
Социальная жизнь в городе стала пассивнее: это можно видеть по Индексу активности Яндекса. В абсолютном выражении активность снизилась примерно на 12-13%, а в относительном – на 14 п.п. Это вызвано тем, что город крайне серьезен и сосредоточен и многим просто не хочется заниматься необязательными делами. Кафе не опустели, но посетителей меньше; люди идут туда не для развлечения, а часто по делу или перекусить. Вообще, многие развлекательные виды активности как были приостановлены во время пандемии, так и не восстановились, и теперь у людей и нет желания к ним возвращаться.
Люди не высыпаются, волнуются, особенно, это касается вестей с фронта и сводок о погибших. Ценность жизни в Армении всегда была высока, и за информацией, поступающей с фронта, следят очень внимательно. Особенно, учитывая, что собственных целей в этой войне у Армении нет: только отстоять Родину. Также, внимательно следят за переговорным процессом, ожидая, что стрельба прекратится. Но работа продолжается, вечерние пробки остаются такой же нормой, но гораздо меньше стало таксистов: их дольше ждать. Поскольку среди них было много молодых мужчин, возможно, на них сказался призыв и добровольная мобилизация.
Перебоев в снабжении чем-либо нет, я даже заметил, что у нас отменили график водоснабжения (раньше ночью отключали воду). Мусор убирается по-прежнему, коммунальные и транспортные службы работают хорошо. Инфляция также пока что не заметна, по крайней мере, сколько-либо выраженная (1% и более). Но незначительная девальвация уже происходит. Курс драма – рыночный, а не фиксированный, и на нем сказываются любые события, хотя их влияние обычно невелико. 25 сентября 1 доллар стоил 485.27 драм, а сейчас – почти 491 по курсу ЦБ. Рыночный курс драма к доллару снизился на 1.4%, при том что турецкая лира за то же время девальвировала на 3%.
В Баку ситуация отличается: там эйфория, митинги за войну и ее продолжение, и уровень социальной активности вырос на 3% и 5 п.п. Возможно, так сработала многолетняя агитация, но стоит учесть, что и социальную цену Баку платит минимальную: призывников оттуда намного меньше, чем из провинции, особенно на юге и на севере Азербайджана. Так что эта война выглядит в большей степени телевизионной для столицы Азербайджана. Для Еревана это не так.
Эпидемическая ситуация
Глядя на то, как быстро растут показатели распространения коронавируса в Армении, становится лучше понятно, как это происходило в Средние века. Людям банально не до ковида; раньше государство тратило большие усилия на информирование населения и даже принуждение к ношению масок, соблюдению дистанции и так далее. Сейчас у государства просто другие приоритеты, и коронавирус как тема был совершенно забыт, что неудивительно, поскольку эта тема изначально раздражала очень многих.
К сожалению, собственной сознательности у населения не хватает, как не хватало и весной-летом. Тогда либеральный подход был отброшен и принуждение к соблюдению правил стало довольно строгим, но сейчас все зависит от самих людей. Видно, что люди, которые живут в центре, люди более обеспеченные и более образованные, носят маски и соблюдают правила при эпидемии. Те, кто победнее и живут на окраинах, носят маску на подбородке, разве что чтобы не оштрафовали, не думая ни о своем, ни о чужом здоровье.
Как следствие, за последнюю неделю было зарегистрировано 3,955 случаев ковида при 18,929 тестах, тогда как в неделю перед войной, их число составляло 1,969 при 20,618 тестах. Однако связывать рост ковида только с войной неверно: он имеет и сезонность, а рост проявлялся и до войны, хотя после ее начала этот рост ускорился.
Дыхание войны
Война еще не пришла в Ереван. Но когда вечером 1 октября над Ереваном были сбиты 4 азербайджанских дрона, многие поняли, что это тоже может произойти. Работа ПВО была видна и слышна многим в городе, не видевшем войны ровно сто лет (и это был другой город). С тех пор многие начали понимать, что война больше не ограничивается столкновениями на линии контакта, а с современными средствами может происходить очень далеко от театра боевых действий, в том числе и в глубоком тылу, каковым всегда казался Ереван.
Хотя мысль об ударе по Баку посещала многих националистически настроенных людей, обратную мысль они не рассматривали. Сейчас даже такое, крайнее развитие событий, как обмен ударами по столицам, больше не выглядит совершенно невероятным.
Люди расчистили подвалы, соответственные работы проводят и коммунальные службы. Ереван готовится к тому, чего скорее всего не произойдет. Но: береженного Бог бережет.
